Басни Эзоп Жан де Лафонтен Классика в школе Перед вами книга из серии «Классика в школе», в которую собраны все произведения, изучаемые в начальной и средней школе. Не тратьте время на поиски литературных произведений, ведь в этих книгах есть все, что необходимо прочесть по школьной программе: и для чтения в классе, и для внеклассных заданий. Избавьте своего ребенка от длительных поисков и невыполненных уроков. Басни Эзопа и Лафонтена изучают в 6-м классе. Эзоп VI век до н.э. Бесхвостая Лисица Пересказ  А. Измайлова Преосторожная, прехитрая Лисица, Цыплят и кур ловить большая мастерица, На старости своей так сделалась проста, Что в западню попалась; Вертелась всячески, туда-сюда металась И вырвалась кой-как, но только без хвоста. Как в лес бесхвостой показаться? Плутовка вздумала на хитрости подняться. Взяв важный и степенный вид, Идет в пещеру, где сбиралися Лисицы, «Подруги и сестрицы! — Так говорит она. – Какой нам, право, стыд, Что по сиё мы время Всё носим гнусное и тягостное бремя — Сей хвост, который по земли За нами тащится в грязи или в пыли. Какая польза в нём, скажите? А вред весь от него я доказать могу. Вы, верно, сами подтвердите, Что без хвоста быть легче на бегу, Что часто за хвосты собаки нас ловили; Но если бы теперь хвосты мы обрубили...» «Остановись, остановись!» — Одна ей из сестёр сказала. «А что?» – «Пожалуйста, к нам задом обернись». Кургузая тут замолчала, Попятилась назад и тотчас убежала. «Как страшно замуж выходить!» — Невестам всем твердит увядшая девица. Конечно, что ж ей говорить? Такая ж и она бесхвостая Лисица! Волк и Ягнёнок Пересказ А. Сумарокова В реке пил Волк; Ягнёнок пил, Однако в низ реки гораздо отступил; Так пил он ниже; И следственно, что Волк к тому был месту ближе, Отколе токи вод стремление влечёт; Известно, что вода всегда на низ течёт. Голодный Волк Ягнёнка озирает; От ужаса Ягнёнок обмирает И мнит: не буду я с ягнятками играть, Не станет на руки меня пастушка брать, Не буду голоса я слышати свирели, И птички для меня впоследние пропели, Не на зелёном я скончаюся лугу, Умру на сем песчаном берегу. Волк начал говорить: «Бездельник, как ты смеешь Питьё мое мутить И в воду чистую мне сору напустить? Да ты ж такую мать имеешь, Которая, ко мне учтивства не храня, Вчера блеяла на меня». Ягнёнок отвечает, Что мать его дней с тридцать умерла, Так Волка не она ко гневу привела; А ток воды бежит на низ, он чает, Так Волк его опивок не встречает. Волк третьею виной Ягнёнка уличает: «Не мни, что ты себя, бездельник, извинил. Ошибся я; не мать, отец меня бранил». Ягнёнок отвечал: «Тому уж две недели, Что псы его заели». «Так дядя твой иль брат, Иль, может быть, и сват, Бранил меня вчера, я это знаю точно, И говорю тебе я это не нарочно». Ягнёнков был ответ: «Всея моей родни на свете больше нет; Лелеет лишь меня прекрасная пастушка». «А! а! вертушка, Не отвертишься ты; вчера твоя пастушка Блеяла на меня: комолые рога И длинный хвост у этого врага, Густая шерсть, копыта невелики; Довольно ли тебе, плутишка, сей улики? Пастушке я твоей покорнейший слуга За то, что на меня блеять она дерзает, А ты за то умри». Ягнёнка Волк терзает. Волки и Овцы Пересказ А. Сумарокова Не верь бесчестному ты миру никогда И чти врагом себе злодея завсегда. С волками много лет в побранке овцы жили, С волками наконец Установлен мир вечный у овец. И овцы им собак закладом положили. Одной овце волк брат, той дядя, той отец; Владычествует век у них Астреи в поле, И сторожи овцам не надобны уж боле. Переменился нрав и волчье естество. А волки, дав овцам отраду, Текут ко стаду На мирно торжество. Не будет от волков овцам худых судьбинок. Хотя собак у стада нет; Однако римляне сабинок Уносят на подклет. Грабительски сердца наполнилися жолчью; Овечье стадо всё пошло в поварню волчью. Ворона и Лиса Пересказ А. Сумарокова И птицы держатся людского ремесла. Ворона сыру кус когда-то унесла И на дуб села. Села, Да только лишь ещё ни крошечки не ела. Увидела Лиса во рту у ней кусок, И думает она: «Я дам Вороне сок. Хотя туда не вспряну, Кусочек этот я достану, Дуб сколько ни высок». «Здорово, – говорит Лисица, — Дружок Воронушка, названая сестрица! Прекрасная ты птица; Какие ноженьки, какой носок, И можно то сказать тебе без лицемерья, Что паче всех ты мер, мой светик, хороша; И Попугай ничто перед тобой, душа; Прекраснее сто крат твои павлиньих перья; Нелестны похвалы приятно нам терпеть. О, если бы ещё умела ты и петь! Так не было б тебе подобной птицы в мире». Ворона горлышко разинула пошире, Чтоб быти соловьём; «А сыру, – думает, – и после я поем: В сию минуту мне здесь дело не о пире». Разинула уста И дождалась поста: Чуть видит лишь конец Лисицына хвоста. Хотела петь – не пела; Хотела есть – не ела; Причина та тому, что сыра больше нет: Сыр выпал изо рта Лисице на обед. Горшки Пересказ А. Сумарокова Себя увеселять Пошёл гулять Со глиняным Горшком Горшок железный. Он был ему знаком и друг ему любезный. В бока друг друга – стук: Лишь только слышен звук, И искры от Горшка железного блистались. А тот недолго мог идти, И более его нельзя уже найти, Лишь только на пути Едины черепки остались. Покорствуя своей судьбе, Имей сообщество ты с равными себе. Дуб и Трость Пересказ И. Дмитриева Дуб с Тростию вступил однажды в разговоры. «Жалею, – Дуб сказал, склоня к ней важны взоры, — Жалею, Тросточка, об участи твоей! Я чаю, для тебя тяжёл и воробей; Легчайший ветерок, едва струящий воду, Ужасен для тебя, как буря в непогоду, И гнет тебя к земли; Тогда как я – высок, осанист и вдали Не только Фебовы лучи пересекаю, Но даже бурный вихрь и громы презираю; Стою и слышу вкруг спокойно треск и стон; Всё для меня Зефир, тебе ж всё Аквилон. Блаженна б ты была, когда б росла со мною: Под тению моей густою Ты б не страшилась бурь; но рок тебе судил Расти, наместо злачна дола, На топких берегах владычества Эола, По чести, и в меня твой жребий грусть вселил». «Ты очень жалостлив, – Трость Дубу отвечала, — Но, право, о себе ещё я не вздыхала, Да не о чем и воздыхать: Мне ветры менее, чем для тебя, опасны: Хотя порывы их ужасны И не могли тебя досель поколебать, Но подождём конца». С сим словом вдруг завыла От севера гроза и небо помрачила; Ударил грозный ветр – все рушит и валит, Летит, кружится лист; Трость гнётся – Дуб стоит. Ветр, пуще воружась, из всей ударил мочи, И тот, на коего с трудом взирали очи, Кто ада и небес едва не досягал — Упал! Лисица и Виноград Пересказ  А. Сумарокова Лисица взлезть На виноград хотела, Хотелось ягод ей поесть; Полезла, попотела. Хоть люб кусок, Да виноград высок, И не к её на нём плоды созрели доле, Пришло оставить ей закуски поневоле. Как до?бычи Лисица не нашла, Пошла, Яряся злобно, Что ягод было ей покушать неудобно. «Какой, – ворчала, – то невкусный виноград, До самых не созрел таких он поздних чисел; Хорош на взгляд, Да кисел». Довольно таковых Лисиц на свете, И гордости у них Такой в ответе. Лягушки, просящие Царя Пересказ  И. Крылова Лягушкам стало не угодно Правление народно, И показалось им совсем не благородно Без службы и на воле жить. Чтоб горю пособить, То стали у богов Царя они просить. Хоть слушать всякий вздор богам бы и не сродно, На сей, однако ж, раз послушал их Зевес: Дал им Царя. Летит к ним с шумом Царь с небес, И плотно так он треснулся на царство, Что ходенем пошло трясинно государство: Со всех Лягушки ног В испуге пометались, Кто как успел, куда кто мог, И шёпотом Царю по кельям дивовались. И подлинно, что Царь на диво был им дан! Не суетлив, не вертопрашен, Степенен, молчалив и важен; Дородством, ростом великан, Ну, посмотреть, так это чудо! Одно в Царе лишь было худо: Царь этот был осиновый чурбан. Сначала, чтя его особу превысоку, Не смеет подступить из подданных никто: Со страхом на него глядят они, и то Украдкой, издали, сквозь аир и осоку; Но так как в свете чуда нет, К которому б не пригляделся свет, То и они сперва от страху отдохнули, Потом к Царю подползть с преда?нностью дерзнули: Сперва перед Царем ничком; А там, кто посмелей, дай сесть к нему бочком; Дай попытаться сесть с ним рядом; А там, которые ещё поудалей, К царю садятся уж и задом. Царь терпит всё по милости своей. Немного погодя, посмотришь, кто захочет, Тот на него и вскочит. В три дня наскучило с таким Царем житьё. Лягушки новое челобитье, Чтоб им Юпитер в их болотную державу Дал подлинно Царя на славу! Молитвам теплым их внемля, Послал Юпитер к ним на царство Журавля. Царь этот не чурбан, совсем иного нраву: Не любит баловать народа своего; Он виноватых ест! а на суде его Нет правых никого; Зато уж у него, Что? завтрак, что? обед, что? ужин, то расправа. На жителей болот Приходит чёрный год. В Лягушках каждый день великий недочёт. С утра до вечера их Царь по царству ходит И всякого, кого ни встретит он, Тотчас засудит и – проглотит. Вот пуще прежнего и кваканье и стон, Чтоб им Юпитер снова Пожаловал Царя иного; Что нынешний их Царь глотает их, как мух; Что даже им нельзя (как это ни ужасно!) Ни носа выставить, ни квакнуть безопасно; Что, наконец, их Царь тошнее им засух. «Почто? ж вы прежде жить счастливо не умели? Не мне ль, безумные, – вещал им с неба глас, — Покоя не было от вас? Не вы ли о Царе мне уши прошумели? Вам дан был Царь? – так тот был слишком тих: Вы взбунтовались в вашей луже, Другой вам дан – так этот очень лих; Живите ж с ним, чтоб не было вам хуже!» Мот и Ласточка Пересказ И. Крылова Какой-то молодец, В наследство получа богатое именье, Пустился в мотовство и при большом раденьи Спустил все чисто; наконец С одною шубой он остался, И то лишь для того, что было то зимой — Так он морозов побоялся. Но, Ласточку увидя, малый мой И шубу промотал. Ведь это все, чай, знают, Что ласточки к нам прилетают Перед весной, Так в шубе, думал он, нет нужды никакой: К чему в ней кутаться, когда во всей природе К весенней клонится приятной все погоде И в северную глушь морозы загнаны! Догадки малого умны; Да только он забыл пословицу в народе: Что ласточка одна не делает весны. И подлинно: опять отколь взялись морозы, По снегу хрупкому скрыпят обозы, Из труб столбами дым, в оконницах стекло Узорами заволокло. От стужи малого прошибли слезы, И Ласточку свою, предтечу тёплых дней, Он видит на снегу замерзшую. Тут к ней, Дрожа, насилу мог он вымолвить сквозь зубы: «Проклятая! сгубила ты себя; А понадеясь на тебя, И я теперь не вовремя без шубы!» Пастух и Волчонок Пересказ  Е. Алипанова У Пастуха была плохая собачонка, А стадо надобно уметь оберегать; Другого сторожа Пастух придумал взять! Поймал в лесу Волчонка, Воспитывать при стаде стал; Лелеял да ласкал, Почти из рук не выпускал. Волчонок подобрел. Пастух с ним забавлялся, И, глядя на него, не раз он улыбался И приговаривал: «Расти, Волчок, крепись. Защитника себе ягнятки дождались! Не даст он никому моей овечки скушать». Как видно, наш Пастух К пословицам был глух; А надо бы ему прислушать: Кормлёный волк не то, что пёс; Корми, а он глядит всё в лес. Волчонок к осени порядочным стал волком; Отцовский промысел в уме своём держал Да случай выбирал. Надеясь на него, Пастух позадремал; А сторож задушил овечек тихомолком Да был таков. Опасно – выбирать в Собаки из Волков! Жан Лафонтен 1621—1695 Стрекоза и Муравей Перевод И. Крылова Попрыгунья Стрекоза Лето красное пропела; Оглянуться не успела, Как зима катит в глаза. Помертвело чисто поле; Нет уж дней тех светлых боле, Как под каждым ей листком Был готов и стол, и дом. Всё прошло: с зимой холодной Ну€жда, голод настаёт; Стрекоза уж не поёт: И кому же в ум пойдёт На желудок петь голодный! Злой тоской удручена, К Муравью ползёт она: «Не оставь меня, кум милый! Дай ты мне собраться с силой И до вешних только дней Прокорми и обогрей!» «Кумушка, мне странно это: Да работала ль ты в лето?» — Говорит ей Муравей. «До того ль, голубчик, было? В мягких муравах у нас Песни, резвость всякий час, Так, что голову вскружило». «А, так ты...» – «Я без души Лето целое всё пела». «Ты всё пела? это дело: Так поди же, попляши!» Ворона и Лисица Перевод И. Крылова Уж сколько раз твердили миру, Что лесть гнусна, вредна; но только всё не впрок, И в сердце льстец всегда отыщет уголок. Вороне где-то Бог послал кусочек сыру; На ель Ворона взгромоздясь, Позавтракать было совсем уж собралась, Да позадумалась, а сыр во рту держала. На ту беду Лиса близёхонько бежала; Вдруг сырный дух Лису остановил: Лисица видит сыр, Лисицу сыр пленил. Плутовка к дереву на цыпочках подходит; Вертит хвостом, с Вороны глаз не сводит, И говорит так сладко, чуть дыша: «Голубушка, как хороша! Ну что за шейка, что за глазки! Рассказывать, так, право, сказки! Какие пёрышки! какой носок! И, верно, ангельский быть должен голосок! Спой, светик, не стыдись! Что, ежели, сестрица, При красоте такой и петь ты мастерица, — Ведь ты б у нас была царь-птица!» Вещуньина с похвал вскружилась голова, От радости в зобу дыханье спёрло, — И на приветливы Лисицыны слова Ворона каркнула во всё воронье горло: Сыр выпал – с ним была плутовка такова. Лягушка и Вол Перевод И. Крылова Лягушка, на лугу увидевши Вола, Затеяла сама в дородстве с ним сравняться — Она завистлива была — И ну топорщиться, пыхтеть и надуваться. «Смотри-ка, ква€кушка, что, буду ль я с него?» — Подруге говорит. «Нет, кумушка, далёко!» — «Гляди же, как теперь раздуюсь я широко. Ну, каково? Пополнилась ли я?» – «Почти что ничего». — «Ну, как теперь?» – «Всё то ж». Пыхтела да пыхтела И кончила моя затейница на том, Что, не сравнявшися с Волом, С натуги лопнула и – околела. Пример такой на свете не один: И диво ли, когда жить хочет мещанин, Как именитый гражданин, А сошка мелкая, как знатный дворянин. Два Мула Перевод О. Чюминой Два Мула шли дорогою одной: Один – с овсом, другой – с казной. Последний, ношею тщеславясь драгоценной, Расстаться ни за что б не захотел с мешком; Звеня привешенным звонком, Он плавно выступал походкою надменной, Когда разбойники вдруг, на его беду, Откуда ни возьмись, прельщённые деньгами, Его схватили за узду. Вот Мул уж окружён врагами И, защищаяся, ударами сражён, — Вздыхает, жалуется он: «Увы! Такую ли я ждал себе награду? Опасности избег товарищ мой, Меж тем как гибну я – попавшийся в засаду!» «Приятель, – Мул сказал другой, — Грозят опасности тому, кто высоко поставлен. Ты был бы от беды избавлен, Будь ты, как я, лишь мельника слугой». Воля и неволя Перевод И. Хемницера Волк, долго не имев поживы никакой, Был тощ, худой Такой, Что кости лишь одни да кожа. И Волку этому случись С Собакою сойтись, Которая была собой росла, пригожа, Жирна, Дородна и сильна. Волк рад бы всей душой с Собакою схватиться И ею поживиться; Да по€лно для того не смел, Что не по нём была Собака, И не по нём была бы драка. И так, со стороны учтивой подошёл; Лисой к ней начал подбиваться: Её дородству удивляться И всячески её хвалить. «Не стоит ничего тебе таким же быть, — Собака говорит, – как скоро согласишься Идти со мною в город жить. Ты будешь весь иной и так переродишься, Что сам себе не надивишься. Что ваша жизнь и впрямь? Скитайся все, рыщи, И с горем пополам поесть чего ищи: А даром и куском не думай поживиться: Все с бою должно взять! А это на какую стать? Куда такая жизнь годится? Ведь посмотреть, так в чём душа-то, право, в вас! Не евши целы дни, вы все как испитые, Поджарые, худые! Нет! то-то жизнь-то, как у нас! Ешь не хочу! – всего, чего душа желает! После гостей Костей, костей; Остатков от стола, так столько их бывает, Что некуда девать! А ласки от господ, уж подлинно сказать!» Растаял Волк, услыша весть такую, И даже слёзы на глазах От размышления о будущих пирах. «А должность исправлять за это мне какую?» — Спросил Собаку Волк. «Что? должность? ничего! Вот только лишь всего: Чтоб не пускать на двор чужого никого, К хозяину ласкаться, И около людей домашних увиваться!» Волк, слыша это все, не шёл бы, а летел; И лес ему так омерзел, Что про него уж он и думать не хотел; И всех волков себя счастливее считает. Вдруг на Собаке он дорогой примечает, Что с шеи шерсть у ней сошла. «А это что такое, Что шея у тебя гола?» — «Так, это ничего, пустое». — «Однако, нет, скажи». – «Так, право, ничего. Я чаю, Это оттого, Когда я иногда на привязи бываю». «На привязи? – тут Волк вскричал. — Так ты не всё живешь на воле?» «Не всё. Да полно, что в том нужды?» — Пёс сказал. «А ну€жды столько в том, что не хочу я боле Ни за? что всех пиров твоих: Нет, воля мне дороже их; А к ней на привязи, я знаю, нет дороги!» Сказал, и к лесу дай Бог ноги. Карман Перевод О. Чюминой Однажды объявил Юпитер всемогущий: – Пускай всё то, что дышит и живёт, К подножью моему предстанет в свой черёд. И если чем-либо в природе, им присущей, Хотя один доволен не вполне — Пусть безбоязненно о том заявит мне: Помочь беде согласен я заране. По праву слово Обезьяне Предоставляю я. Взгляни На остальных зверей, наружность их сравни С твоею собственной. Довольна ль ты собою? – А почему же нет? Я не обижена судьбою! — Она промолвила в ответ. — И, кажется, ничем других не хуже. А вот в Медведе всё настолько неуклюже, Что братцу моему дала бы я совет, Чтоб он не дозволял писать с себя портрет! — Тут выступил Медведь, – но от него напрасно ждали жалоб; Найдя, что сам сложён прекрасно он, Глумился он над тем, как безобразен Слон: – Вот уши уменьшить кому не помешало б, Прибавив кое-что к хвосту! — Не лучше в свой черед отнёсся Слон к Киту: На вкус его тот слишком был громаден. А Муравей, в сужденьях беспощаден, Нашёл, что Клещ чрезмерно мал (Себя же самого гигантом он считал). Так, выслушав всех нелицеприятно, Довольный, отослал Юпитер их обратно. Но люди более всего Явились тут в суждениях нелепы, Себе прощая всё, другим же – ничего... Мы к собственным порокам слепы, А для грехов чужих имеем рысий взгляд. Всех на один и тот же лад Нас мастер вылепил: свои изъяны Подалее от глаз Мы прячем в задние карманы, Грехи же ближнего мы носим напоказ. Ласточка и Птички Перевод  И. Дмитриева Летунья Ласточка и там, и сям бывала, Про многое слыхала, И многое видала, А потому она И боле многих знала. Пришла весна, И стали сеять лён. «Не по€ сердцу мне это! — Пичужечкам она твердит. — Сама я не боюсь, но вас жаль; придет лето, И это семя вам напасти породит, Произведёт силки и сетки, И будет вам виной Иль смерти, иль неволи злой; Страшитесь вертела и клетки! Но ум поправит всё, и вот его совет: Слетитесь на загон и выклюйте всё семя». «Пустое! – рассмеясь, вскричало мелко племя. — Как будто нам в полях другого корма нет!» Чрез сколько дней потом, не знаю, Лён вышел, начал зеленеть, А Птичка ту же песню петь: «Эй, худу быть! ещё вам, Птички, предвещаю: Не дайте льну созреть; Вон с корнем! или вам придет дождаться лиха!» «Молчи, зловещая вралиха! — Вскричали Птички ей. — Ты думаешь, легко выщипывать всё поле!» Ещё прошло десяток дней, А может, и гораздо боле; Лён вырос и созрел. «Ну, Птички, вот уж лён поспел; Как хо?чете меня зовите, — Сказала Ласточка, – а я в последний раз Ещё пришла наставить вас: Теперь того и ждите, Что пахари начнут хлеб с поля убирать, А после с вами воевать: Силками вас ловить, из ружей убивать И сетью накрывать; Избавиться такого бедства Другого нет вам средства, Как дале, дале прочь. Но вы не журавли, Для вас ведь море – край земли; Так лучше ближе приютиться, Забиться в гнёздышко, да в нём не шевелиться». «Пошла, пошла! других стращай Своим ты вздором! — Вскричали Пташечки ей хором. — А нам гулять ты не мешай!» И так они в полях летали, да летали, Да в клетку и попали. Всяк только своему рассудку вслед идёт: А верует беде не прежде, как придёт. Городская и Полевая Крысы Перевод Г-та Однажды Крыса городская На пир к себе землячку позвала. Землячка ж та была Провинциалка – Крыса полевая. Вот гостья в барский дом является на зов. Там в зале, на ковре французском, Хозяйка ждёт её. Обед уже готов, И счёту нет всем яствам и закускам. Какая роскошь! подлинно что рай! С господского стола за месяц все объедки, Приберегла хозяйка для соседки — Что хочешь, то и выбирай! Тут, насказав любезностей несчётно И весело болтая всякий вздор, Уселись Крысы на ковер И принялись за яства беззаботно. Вдруг слабый шум раздался у дверей... Хозяйка взвизгнула, кричит: «Беги скорей!» И в угол шмыг; за нею гостья следом. Но вскоре шум замолк, и потчевать обедом Хозяйка гостью снова начала. «Пойдём, – промолвила она, — Теперь всё тихо, слава Богу!» А гостья ей в ответ: «Нет, милая, прощай! Хоть вкусен твой обед, А мне пора в дорогу. Прошу теперь ко мне: я ем не на коврах, И редких блюд таких в деревне не бывает, Зато в обеде мне никто уж не мешает, И радостей моих не прерывает страх». Волк и Ягнёнок Перевод И. Крылова У сильного всегда бессильный виноват: Тому в Истории мы тьму примеров слышим, Но мы Истории не пишем; А вот о том как в Баснях говорят. Ягнёнок в жаркий день зашёл к ручью напиться; И надобно ж беде случиться, Что около тех мест голодный рыскал Волк. Ягнёнка видит он, на добычу стремится; Но, делу дать хотя законный вид и толк, Кричит: «Как смеешь ты, наглец, нечистым рылом Здесь чистое мутить питьё Моё С песком и с илом? За дерзость такову Я голову с тебя сорву». «Когда светлейший Волк позволит, Осмелюсь я доне€сть, что ниже по ручью От Светлости его шагов я на сто пью; И гневаться напрасно он изволит: Питья мутить ему никак я не могу». «Поэтому я лгу! Негодный! слыхана ль такая дерзость в свете! Да помнится, что ты ещё в запрошлом лете Мне здесь же как-то нагрубил: Я этого, приятель, не забыл!» «Помилуй, мне ещё и отроду нет году», — Ягнёнок говорит. «Так это был твой брат». — «Нет братьев у меня». – «Так это кум иль сват И, словом, кто-нибудь из вашего же роду. Вы сами, ваши псы и ваши пастухи, Вы все мне зла хотите И, если можете, то мне всегда вредите, Но я с тобой за их разведаюсь грехи». — «Ах, я чем виноват?» – «Молчи! устал я слушать, Досуг мне разбирать вины твои, щенок! Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать». Сказал – и в тёмный лес Ягнёнка поволок. Человек и его Изображение Перевод О. Чюминой Герцогу де Ларошфуко Жил некто; сам себя любя, И без соперников, на диво Считал красавцем он себя, Найдя, что зеркала показывают криво. И счастлив был, гордясь собой, Он в заблуждении упрямом. Представлены услужливой судьбой, Советники, столь дорогие дамам, Напрасно перед ним являлися гурьбой. Повсюду зеркала: в окне у фабрикантов, На поясе у модниц и у франтов, Во всех домах! И вот, страшась зеркал, Что делает Нарцисс? – бежит в уединенье. Но там ручей прозрачный протекал. Разгневанный, в недоуменье, В струях своё он видит отраженье И прочь бежит от светлого ручья, Но сожаленье затая: Настолько тот ручей заманчив и прекрасен. Смысл этой басни очень ясен: Тот, кто в себя без памяти влюблён, — Души подобье нашей он, А зеркала – чужие заблужденья; Нам образ наш являют зеркала В правдивом воспроизведенье. Ручей же, чья вода светла, — Составленное в назиданье Полезных «правил» мудрое собранье. Стоглавый и Стохвостый Драконы Перевод О. Чюминой У императора посланник падишаха (Гласит предание) держал себя без страха, И силы сравнивал обеих их держав. Тут немец вымолвил, слова его прервав: – У князя нашего есть многие вассалы, Владенья чьи воистину не малы, И каждый, в силу данных прав, Своею властию, на помощь господину Способен выставить наемную дружину. Но рассудительно сказал ему чауш[1 - Чиновник, передающий волю падишаха и вводящий к нему посланников.]: – Я знаю, кто и сколько душ Здесь может выставить, и это очень живо Напоминает мне рассказ, В котором всё хоть странно, но правдиво. Из-за ограды как-то раз Дракон предстал мне стоголовый, На жертву броситься готовый. Смертельным ужасом томим, Я чувствовал, что кровь моя застыла в жилах; Но страхом я отделался одним: Достать меня он был не в силах. Об этом думал я, когда Дракон другой — Стохвостый, но зато с одною головой, Явился мне. Затрепетал я снова, Увидев, как прошла сперва В отверстие Дракона голова, Путь проложив затем для остального. Ваш господин – даю в том слово — Подобье первого, а мой – второго. Осёл и Воры Перевод Г-та Украв вдвоём Осла, сцепилися два Вора. «Он мой!» – кричит один. «Нет, мой!» – в ответ ему вопит другой. До драки вмиг дошла их ссора: Гремит по лесу шумный бой, Друг друга бьют они без счёту и без толку; А третий Вор меж тем, подкравшись втихомолку, Схватил Осла за холку И в лес увёл с собой. Не так же ль точно часто поступают Державы сильные со слабою страной?! Из-за неё заводят спор между собой, Одна другую в битвах поражают, И обе ничего не достигают; А третий кто-нибудь без шума и хлопот Добычу их себе берёт. Предостережение богов Симониду Перевод Ф. Зарина «Перехвалить нельзя, хваля Богов, любовницу и короля», — Сказал Малерб. Согласен с этим я, И это правило всегда блюсти нам надо: Лесть и спасёт, и охранит. Но вот как в древности платили боги За похвалы. Однажды Симонид Атлета восхвалить хотел в высоком слоге; Но, рассмотрев поближе свой сюжет, Увидел, что почти в нём содержанья нет. О чём писать? Родители Атлета Совсем неведомы для света: Отец его – лишь скромный мещанин, Для песнопения предмет ничтожный; Известен лишь Атлет один. И вот Поэт, сказав о нём, что лишь возможно, Отвлёкся в сторону: поставил В пример всем доблестным борцам Конец ознакомительного фрагмента. Текст предоставлен ООО «ЛитРес». Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (http://www.litres.ru/zhan-de-lafonten/basni-2522575/?lfrom=185612925) на ЛитРес. Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом. notes Примечания 1 Чиновник, передающий волю падишаха и вводящий к нему посланников.